Архив материалов
С высоты прошедших лет.
С высоты прошедших лет.
Георгий Адамович Стронк: имя этого человека олицетворяет целую
эпоху в истории карельской живописи. Признанный художник с
академическим образованием, кисти которого принадлежат тысячи
картин, выполненных в разнообразных стилях, с разнообразной
техникой исполнения. Георгий Адамович - свидетель многих
исторических событий уходящего века, ему доводилось встречаться с
людьми, ставшими сейчас персонажами учебников истории и
литературных произведений. Интеллигентный человек, великолепный
рассказчик, он по праву считается одним из выдающихся деятелей
культуры нашей республики.
С патриархом карельской живописи Георгием Стронком мы
встретились в его мастерской, что расположена на чердаке одного
из старых домов на проспекте Ленина в Петрозаводске. Георгий
Адамович родился в польском городке Петраков Ломженьской губернии
в 1910 году.
- Мою дату рождения запоминать легко, - с улыбкой произносит
собеседник, - десятое число, десятого месяца, десятого года.
После смерти матери семья Стронков переехала в Витебск, где их
застала первая мировая война. Георгий Адамович хорошо помнит, что
в числе оккупантов, занявших Витебск, был японский гарнизон.
После революции Георгий перебрался на Украину, в город
Николаев, где ему удалось устроиться на судостроительный завод
"Андре Марти" рабочим-медником. В обязанности юного рабочего
входил ремонт гидравлических трубок на подводных лодках. Один раз
это занятие чуть не оборвало его жизнь:
- Мне пришлось ремонтировать изнутри только что выкрашенный
торпедный аппарат, который представляет из себя узкую
металлическую трубу, - вспоминает Георгий Адамович. - Туда залез
нормально, а вот вылезти уже не смог: потерял сознание.
Аппарат был покрашен суриком, и я надышался его ядовитыми
парами. Хорошо, что окружающие заметили и с трудом, но вытащили
меня оттуда.
Работая на заводе, Георгий Адамович свободные часы отдавал
рисованию: очень ему это занятие нравилось. Однажды сделал он из
меди красивый фужер, разукрасил его чеканкой и росписью.
Работу юного медника похвалил мастер, отнес в администрацию
завода, и Георгию тотчас присвоили квалификацию мастера по меди.
Кстати, любовь к рисованию чуть не обернулась для начинающего
художника трагедией.
- На нашем заводе должен был состояться спуск на воду
нефтеналивного судна "Моссовет", - продолжает свой рассказ
Георгий Адамович. - Собрался народ, играл оркестр, настроение у
всех праздничное... Я решил зарисовать момент спуска корабля,
пристроился в стороне от толпы, на пригорке, только начал делать
первые штрихи, как сзади на плечо опустилась чья-то властная,
тяжелая рука. Это был, как выяснилось потом, начальник охраны
завода. Отвели меня в "кутузку", приставили часового. Шутка ли по
тем временам: рисовал военный завод!
Охранник издевался, говорил мне: "Hу, парень, дорисовался".
От ареста Георгия спас тогда альбом с набросками его
художественных работ и мнение администрации завода, которая знала
о художественных способностях молодого мастера.
Через некоторое время после этого случая Георгий Адамович
поступил в Николаевское художественное училище, по окончании
которого поехал в Ленинград, в Художественную академию.
- Конкурс там был огромный: 32 человека на место, - вспоминает
он. - Результаты экзаменов стали известны лишь через две недели
после их окончания. Пришел в фойе, где висели списки зачисленных,
протиснулся сквозь толпу, с замиранием сердца ищу свою фамилию и
не нахожу. Снова просмотрел весь список - нету!
Расстроился невероятно. Иду понурый. Вдруг догоняет меня
приятель и говорит:
- Ты чего мрачный такой?
- Не зачислили, - отвечаю.
- Как не зачислили? - удивляется он. - Hу-ка пойдем.
И тащит меня обратно к списку, где указывает мою фамилию.
Оказывается, я просто не заметил ее, когда сам смотрел: так
был взволнован.
Среди учителей Георгия Адамовича был знаменитый профессор
Исаак Бродский.
- Помню интересный эпизод, - продолжает он свой рассказ. - Мы
рисовали обнаженную натуру. Я пристроился у окна, долго выбирал
цвет. Наконец с трудом подобрал нужный оттенок, да такой, что был
почти неотличим от натуры. Остальные подходили ко мне, хвалили. И
тут вошел Исаак Израилевич. Прошелся медленно по классу: то тут,
то там постоит, кому-то замечание по работе сделает, у другого
что-то подправит... Подошел ко мне, долго смотрел на работу, а
затем попросил у меня кисть, развел ярко-синюю краску и этим
диким цветом стал "править" работу. Во мне все закипело от
возмущения, а он, спокойно закончив композиционную правку,
сказал: "Я не вижу живописи, если нет рисунка". Эти слова я на
всю жизнь запомнил.
Учеба в академии не прошла даром: дипломная работа начинающего
художника "Смерть Пушкина", написанная в 1939 году, получила
высокую оценку и заняла место в Святогорском монастыре, где и
хранится поныне.
У Георгия Адамовича есть книга директора Пушкинского музея
Семена Гейченко с его автографом и благодарностью за картину.
Учась в академии, Георгий Адамович впервые попал в Карелию.
- Меня взяли художником в фольклорную экспедицию: я был
студентом и мне не нужно было платить больших гонораров, это
сыграло роль, - говорит художник. - Попав в Карелию, я был
очарован красотой природы, гостеприимностью и добротой местных
жителей и твердо решил, что приеду сюда жить по окончании
академии.
Во время учебы Георгий Адамович познакомился со знаменитым
художником Павлом Филоновым.
- Великолепный художник, - вспоминает он. - Однажды, во время
выступления по теме искусство эпохи Возрождения, он запросто
иллюстрировал свой рассказ, воспроизводя мелом на простой
школьной доске картины мастеров той эпохи. Вы только представьте:
рассказывает, к примеру, про картину "Мадонна Литта" и тут же
рисует мелом на доске, да еще не отрывая руки, ее очертания,
передает объем и пластику... Зал, в котором были в основном
художники, взрывался аплодисментами. Жил Филонов очень бедно.
Однажды к нему приехали американцы и предлагали баснословные
деньги за картины. Он так и не продал ни одной, сказав: "Хочу,
чтобы все они остались здесь, в России".
После приезда в Карелию Георгий Адамович много и плодотворно
работает в разных стилях и жанрах живописи. Кисти мастера
принадлежит целая галерея портретов. Судьба сводила его с
различными знаменитыми и высокопоставленными деятелями эпохи.
Среди них и Отто Куусинен, и знаменитый чекист Тойво Вяхя.
Когда Георгий Адамович рисовал портрет последнего, произошел
интересный инцидент.
- Я попросил Тойво Вяхя прийти в кителе с наградами, он
согласился. В назначенный день он явился ко мне в одной рубашке,
замерзший, дрожа от холода, а свернутый китель держал в руке. На
мой вопрос, зачем же он шел по холодной улице без пиджака, Тойво
Вяхя ответил: "Ордена звенят, все на меня оглядываются. Неловко
как-то...".
На одной из предвоенных выставок, художник познакомился с
Тойво Антикайненом. Вот как он рассказал об этой встрече:
- На открытие выставки в старом здании филармонии пришел
тогдашний начальник отдела культуры обкома партии, а вместе с ним
- невысокий, ничем не приметный человек - Тойво Антикайнен. Когда
нас представили друг другу, я был удивлен:
Антикайнен в моем понимании должен был быть эдаким богатырем.
Как же: герой войны, совершивший беспримерный переход на лыжах! А
на деле - скромный, невысокий человек. Но характер-то у него
боевой был. Уже во время Отечественной войны он должен был лететь
в Москву, а погода стояла нелетная: пурга. Прождали день,
прождали другой, а на третий день он говорит пилоту: "Ты что,
трус?" Пилот - тот тоже с характером, такого оскорбления вынести
не мог, и они полетели. Самолет попал в пургу и разбился.
Председатель Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР
Отто Куусинен проявлял большой интерес к живописи и даже
инициировал конкурс художественных работ по оформлению эпоса
"Калевала". Он любил давать художникам своеобразные наставления
по изображению персонажей эпоса. Говоря о старухе Лоухи, Куусинен
как-то заметил: "Это же не просто старуха! Да она и не стара
вовсе. Просто злая гримаса делает ее некрасивой и старой. Это
символ, древнего фашизма, его первооснов".
По итогам конкурса молодому карельскому художнику было
присуждено второе место (первое не присудили никому), и он
получил право оформлять первое издание эпоса "Калевала" на
финском языке:
- Мне тогда пригодился опыт, полученный еще во время
студенческих фольклорных экспедиций в Карелию, - говорит Георгий
Адамович. - Ведь при иллюстрировании эпоса надо было учесть
традиции изобразительного искусства жителей республики.
Еще с одним крупным персонажем нашей новейшей истории - Юрием
Андроповым - судьба свела Георгия Адамовича случайно.
- Я пришел на прием к тогдашнему первому секретарю обкома
партии, - вспоминает он. - Жду в приемной, и вдруг туда входит
первый секретарь Карельского обкома комсомола Юрий Андропов. Мы
поздоровались, он меня узнал, стал спрашивать, не нуждаюсь ли я в
чем-нибудь. Я сказал, что не нуждаюсь, а он вдруг спрашивает: "Ну
а мастерская есть у тебя?" "Нет", - отвечаю я.
"Что ж, - говорит он, - будет".
Слово свое Андропов сдержал: в скором времени в чердачном
помещении одного из строящихся домов на проспекте Ленина молодому
художнику была оборудована мастерская.
В этой мастерской Георгий Адамович продолжает работать и
поныне.
- Я стараюсь работать каждый день, - прощаясь, говорит мастер,
- иногда так увлекаюсь, что заканчиваю рисовать уже далеко за
полночь. В последнее время я редко выхожу для зарисовки этюдов,
так что пишу по старым наброскам и этюдам. Иногда дорабатываю
старые картины: с высоты прошедших лет многое начинаешь
переосмысливать, видеть и понимать по-другому...
Дмитрий ГОРДИЕНКО.
Nissan Maxima: престиж и безопасность.
Налоговики не пугают, но предупреждают.
Работы на зеленой ниве.
Три вопроса читателю.
МЕНЬШЕ ЗНАЕШЬ - КРЕПЧЕ СПИД.
|